В ночь на воскресенье США нанесли удары по трем ключевым ядерным объектам: Фордо, Натанзу, Исфахану. Это стало первым военным вмешательством Вашингтона с 13 июня – дня начала новой фазы эскалации. И хотя формально операция завершена, стратегический конфликт только набирает обороты. «Мир стал безопаснее и стабильнее, чем 24 часа назад», – уверял Дональд Трамп в вечернем обращении из Белого дома. При обращении президента США к нации присутствовали госсекретарь Марко Рубио, министр обороны Пит Хегсет и вице-президент Джей Ди Вэнс. Знак того, что речь идет о куда более серьезном шаге, чем просто точечная операция?
По словам министра обороны Пита Хегсета, операция готовилась в строжайшей тайне в течение нескольких месяцев и завершилась «ошеломляющим успехом». Секретность, точность и политический расчет – такими были координаты операции Midnight Hammer, в ходе которой США нанесли удары по ключевым ядерным объектам Ирана. «Мы уничтожили иранскую ядерную программу», – заявил Хегсет на брифинге в воскресенье. Высказывание более чем амбициозное. Впрочем, оно вписывается в общую стратегию администрации: парализовать разработку атомного оружия, но не дестабилизировать режим напрямую. Хотя – кто сказал, что первое не ведет ко второму?
Решение присоединиться к израильской кампании, по данным Bloomberg, стало резким разворотом для Трампа, ранее ратовавшего за невмешательство на Ближнем Востоке. По словам Трампа, все самолеты «успешно покинули иранское воздушное пространство», а объект Фордо был «уничтожен». Однако за этим демонстративным жестом скрывается куда более глубокий разлом. США сосредоточили в регионе внушительную военную группировку – шаг, который, по словам президента, «позволит действовать быстро, если переговоры не состоятся».
Но на какие именно переговоры рассчитывает Вашингтон? На мирный диалог с Ираном – страной, которую еще недавно он вытолкнул из ядерной сделки 2015 года? Напомним: именно Трамп в 2018 году расторг соглашение, назвав его «мягким», и обещал добиться новой, более жесткой сделки. Однако ни одна альтернатива с тех пор так и не появилась. Теперь ситуация выглядит зеркально. Израиль наносит регулярные удары по иранской инфраструктуре, Тегеран ускоряет свою ядерную программу, а США – снова примеряют костюм жандарма с дубинкой.
«Когда Трамп говорит, мир должен его слушать», – предупредил глава Пентагона, объясняя, что Белый дом вновь призывает Иран вернуться за стол переговоров. Американцы, по его словам, «передают очень четкие сигналы» и публично, и конфиденциально. Что именно за сигналы? Прозрачные:
- либо Тегеран соглашается на диалог,
- либо рискует столкнуться с новой волной силового давления
При этом эффект нанесенных ударов, как предполагает Хегсет, должен оказать «психологическое воздействие» на будущие решения иранского руководства. Это, по сути, демонстрация: у Вашингтона есть и воля, и ресурсы, чтобы повторить удар, если потребуется. По сути, Белый дом вновь строит архитектуру «принуждения к переговорам». Только теперь с более разрушительной визуализацией. Фордо и Натанз теперь – не просто локации, а символы последствий политического упрямства.
Но хватит ли этого, чтобы заставить Иран сдаться – или он начнет копать еще глубже? Восточная геополитика, как известно, дело тонкое. Влияние Ирана в регионе растет, угроза американским военным (а их более 40 тыс. в ближневосточном периметре) становится вполне реальной. Ормузский пролив, через который идет 20% мировой нефти, может в любой момент превратиться в заложника персидского ультиматума.
Также не стоит спешить с выводами и раньше времени хоронить иранскую ядерную программу. Иран неоднократно доказывал, что умеет сохранять ключевые технологии и инфраструктуру под слоем бетона и слоем дипломатии. А психологическое воздействие, на которое рассчитывает Вашингтон, может иметь и обратный эффект – усиление паранойи и отказ от любых форм контроля со стороны международных наблюдателей. Так что Иран, по всей вероятности, сделает ставку на стратегическое затягивание.
Вывести часть ядерных материалов, спрятать разработки, отойти в тень – и ждать. Аналитики не исключают, что при отказе от контроля со стороны МАГАТЭ Тегеран восстановит свой ядерный потенциал в течение одного-двух лет. Ответ Тегерана за удары по ядерным объектам, как полагают в Белом доме, может последовать в течение 48 часов. NBC отмечает «особую обеспокоенность» в эти двое суток – тревожный сигнал, означающий мобилизацию не только военной, но и дипломатической машин.
Главной болевой точкой, без преувеличения, становится Ормузский пролив – артерия, по которой ежедневно перекачивается до 20% мирового экспорта нефти. Блокировка этого стратегического коридора грозит нефтяному рынку инфарктом. Тем не менее, Иран не отступает. Бригадный генерал КСИР Алиреза Тангсири уже предупредил: «Если агрессия против суверенитета продолжится, пролив будет закрыт». Парламент страны поддержал это решение, и теперь слово за Советом национальной безопасности.
Но стоит ли Ирану нажимать на рычаг, который может спровоцировать не ответ, а катастрофу? Блокировка Ормуза – это не только вызов США. Это удар по Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейту, Катару, Ираку и, что особенно важно, Китаю – главному потребителю нефти из региона. Такой шаг будет расценен как прямое объявление войны целому энергетическому альянсу. И чем масштабнее станет конфликт, тем выше риски для логистики. Перебои в поставках, рост транспортных издержек, возможные санкции – все это способно ударить по международной торговле и индустриальным цепочкам. Компании, ориентированные на импорт-экспорт, особенно в сырьевых и промышленных секторах, первыми окажутся под ударом.
На фоне этих геополитических шахмат Вашингтон столкнулся с бунтом внутри собственной шахматной доски. Конгресс требует объяснений. Демократы, возмущенные тем, что президент действовал без согласования с законодательной ветвью власти, обвиняют Трампа в нарушении Конституции. «Президент Трамп ввел страну в заблуждение и рискует втянуть Америку в катастрофическую войну на Ближнем Востоке», – заявил лидер демократов в Палате представителей Хаким Джеффрис. Он подчеркнул: Трамп не только проигнорировал мнение Конгресса, но и не представил никакой внятной стратегии.
Теперь под угрозой – десятки тысяч американских военных, разбросанных по региону. Глава комитета по вооруженным силам Адам Смит добавил: «Нет никаких гарантий, что операция хоть сколько-нибудь откинула ядерную программу Ирана назад». Он также обвинил администрацию в отсутствии «четких целей» и необходимости «немедленного закрытого брифинга».
Также в ход пошли призыве об импичменте американского президента. Конгрессмен Шон Кастен назвал удары «однозначным преступлением». Сенатор Марк Уорнер напомнил, что Трамп приходил к власти с обещанием положить конец «бесконечным войнам». И теперь, похоже, запускает новую – без разведданных, без стратегии, без поддержки американского народа. Даже среди республиканцев нашлись те, кто усомнился в законности происходящего.
«Когда две страны обмениваются бомбами, а третья присоединяется – это уже война ... Это не конституционно», – заявил конгрессмен Томас Масси. Пока иранские генералы готовятся к обороне пролива, а американские корабли выстраиваются в боевой порядок, главный бой, похоже, разгорается внутри самих США – между исполнительной властью и ее конституционным ограничителем. Трамп обещал принести мир. Вместо этого он принес голосование. Возможно – за свой уход.
А мировой порядок вновь балансирует на острие иранского ядерного вопроса. После ударов США по ядерным объектам Тегерана геополитическая арена разделилась на две половины:
- те, кто тянет за дипломатический канат
- те, кто уже целится из-за баррикад
Глава внешнеполитического ведомства ЕС Кайя Каллас сделала акцент на том, что дальнейшая эскалация недопустима. В своем официальном заявлении она подчеркнула: «Нельзя допустить, чтобы Иран разработал ядерное оружие. Я призываю все стороны отступить и вернуться за стол переговоров». Формально Евросоюз старается удержать дипломатическую конструкцию, трещащую по швам с 2018 года – с момента выхода США из ядерной сделки. Однако реальность уже далеко ушла от переговорных залов. Сегодня на связи президенты, а не переговорщики.
Президент Ирана Масуд Пезешкиан в разговоре с Эммануэлем Макроном заявил прямо: «Американцы должны получить ответ на агрессию». Заявление – не просто дипломатический реверанс, а сигнал: Иран готов к ответной конфронтации, пусть даже в политико-военном формате. Макрон, в свою очередь, отыгрывает роль миротворца. Он призвал Тегеран к «максимальной сдержанности» и к возвращению на путь дипломатии.
Президент Франции провел экстренные звонки в воскресенье ближневосточным лидерам: наследному принцу Саудовской Аравии, султану Омана, эмиру Катара и президенту ОАЭ. Формально – чтобы «оценить ситуацию». Неофициально – чтобы затормозить возможный эффект домино. Но можно ли сегодня надеяться на дипломатический откат? США продемонстрировали силу. Иран – решимость. Европа – озабоченность. Но пока ЕС твердит о столе переговоров, его участники приносят на встречу не документы, а угрозы.
Что, если новая валюта-убежище уже определена рынком – и это не доллар? Валютные трейдеры, особенно в сегменте опционов, все чаще голосуют ногами – за евро. На фоне самого глубокого за последние годы ослабления доллара и геополитических рисков, связанных с нестабильной внешней политикой США, европейская валюта неожиданно становится якорем стабильности.
По данным Depository Trust & Clearing Corporation, с начала года от 15 до 30 процентов контрактов, которые ранее базировались на долларе, были переведены в евро. Столь резкий сдвиг в структуре торговли указывает на потерю доллара монопольного влияния в глобальной валютной системе. По крайней мере, в рамках риск-менеджмента и опционных стратегий.
«Если европейский поток станет доминирующим, возможно, скоро всем будут управлять европары», - не исключает появления нового рыночного стандарта. Оливер Бреннан, стратег по опционам в BNP Paribas. И рынок, судя по всему, его слова подтверждает. Евро с начала года укрепился на 11% по отношению к доллару и впервые с 2021 года преодолел отметку $1,16. Индекс доллара, в свою очередь, рухнул на 7% – минимум с 2022 года. Тенденция очевидна: инвесторы все чаще ставят на альтернативы гринбеку. Причем не в пользу традиционных валют-убежищ вроде иены.
Парадокс в том, что именно евро теперь воспринимается как более стабильный актив в условиях рыночного шока. «Это важный сигнал», – утверждает Бреннан. «Рынок считает, что в случае кризиса доллар пострадает больше, чем евро». Этот сдвиг подтверждается и в стоимости опционов. По словам Бена Форда из Macro Hive, инвесторы сейчас ищут «дешевые способы выразить свое мнение». И евро оказывается предпочтительным инструментом:
- как для хеджирования
- так и для игры на крупных движениях
Разумеется, доллар уже не раз хоронили – и преждевременно. Еще недавно евро балансировал на грани паритета, а прогнозы сулили его падение. Однако ситуация изменилась. После объявлений Трампа о новых тарифах в апреле долларовые активы начали распродаваться, и даже несмотря на частичное восстановление фондовых рынков США, премия за риск в американских инструментах остается высокой.
Напомним, что глава Европейского центробанка Кристин Лагард призвала использовать шанс для повышения глобального веса евро. И действительно – сейчас Европа получает редкую синергию: «толчок» от внешних шоков (тарифы, геополитика, подрыв доверия к США) и «тягу» со стороны внутреннего спроса на безопасные активы и рост. Возможно, мы наблюдаем не просто краткосрочную переоценку, а начало долгосрочной трансформации мировой валютной иерархии?
Но пока во время геополитических бурь инвесторы тянутся все таки к спасательному кругу – доллару США. В нестабильности он, как правило, первый выбор. И хотя фундаментальные риски для американской валюты никуда не исчезли, именно страх вновь вернул гринбек в игру. А ястребиные сигналы от главы ФРС США Джерома Пауэлла удержали доллар на плаву. По сути, рынки получили то, чего ждали.
Неопределенность и страх, упакованные в защитный актив. Даже угроза конфликта с Ираном не смогла развернуть доллар в минус. Напротив, одномесячный Risk Reversal – индикатор опционного спроса на Call-опционы против Put – впервые с весны вышел в положительную зону. Это явный признак того, что трейдеры снова делают ставку на краткосрочное укрепление доллара. Но важный нюанс – этот рост скорее эмоциональный, чем структурный.
В моменте доллар может играть роль убежища, но его долгосрочная привлекательность под вопросом. Экономика США замедляется, а рынок закладывает будущие снижения ставки. То, что сегодня поддерживает гринбек, завтра может его же и обрушить. Фондовые рынки подтверждают тревожный настрой. На прошлой неделе S&P 500 ушел в минус на 0,15%, Nasdaq прибавил символические 0,2%, а Dow завершил сессию чуть выше нуля.
Уолл-стрит показала не рост, замирание перед бурей. Фьючерсы отражают смешанную динамику, ведь ни одна модель не способна предсказать, в какой момент и как именно Иран даст ответ. Рынки явно входят в фазу flight to safety – бегства в защиту. Уже фиксируется повышенный спрос на золото, гособлигации США и швейцарский франк. Одновременно падает интерес к акциям, особенно в циклических секторах и среди компаний, зависящих от энергетики.
Пока угроза перерастания конфликта в широкомасштабное противостояние остается реальной, рынок будет цепляться за все, что способно предложить хоть иллюзию стабильности. Доллар снова востребован, но это не победа, а отсрочка приговора. Сценарий «бежать в доллар при первой тревоге» работает. Но только до тех пор, пока глобальные инвесторы не осознают, что источник нестабильности может исходить от самого Вашингтона. Пока – бегут. Но как долго он еще будет зонтиком в грозу?
Нефть снова в центре внимания. И не из-за сезонного спроса или сокращений добычи. Цены на черное золото поднимаются на геополитическом барометре, который стремительно падает. Сигналом стала атака США на три иранских ядерных объекта – событие, которое мгновенно отразилось на настроениях трейдеров, хотя числовых данных пока и немного.
Тем не менее, Citigroup уже предупредила: Brent может стартовать с отметки $90 в начале недели. На фоне ударов и ответных заявлений Ирана рынок заложил премию за риск, которая может довести котировки до 120–150 долларов за баррель. Bloomberg указывает: такая динамика вполне реалистична, если эскалация сохранит импульс. И пока что она именно его и набирает. Ормузский пролив – главный узел риска. Иранский парламент уже дал добро на его блокировку. Последнее слово – за Советом безопасности страны.
Но даже сам факт обсуждения перекрытия маршрута – уже триггер для фьючерсных игроков. Средняя пиковая премия за риск в периоды крупных военных конфликтов за последнее десятилетие составляла 25–30 долларов за баррель. По расчетам аналитика Bloomberg Economics Хеника Фанга, котировки могут дотянуться до 90–100 долларов. А если конфликт перерастет в полномасштабную войну с затяжным эффектом – и $125 не выглядит чем-то невозможным.
Да, существуют обходные маршруты:
- саудовский трубопровод «Восток–Запад» на 5 млн б/д
- фуджейрская ветка из ОАЭ мощностью 1,8 млн
Но по оценке Минэнерго США, их свободные мощности ограничены – всего 2,6 млн б/д. Это лишь тень от объемов, проходящих через Ормуз. Значит, рынок по-прежнему зависит от уязвимого горлышка в Персидском заливе. Пока цены растут, доллар укрепляется. Зависимость здесь простая: дорогая нефть – дорогой доллар. Особенно в условиях, когда спрос на активы-убежища, вроде трежерис и франка, начинает стремительно расти.
Финансовые СМИ отмечают: эффект от конфликта, скорее всего, затмит все макроэкономические отчеты на неделе. Даже заявления Джерома Пауэлла о денежно-кредитной политике могут отойти на второй план, если очередная ракета разбудит рынок посреди азиатской сессии. Сценарии известны, вопрос – в их вероятности:
- Локализация конфликта – рынки отыгрывают шок и возвращаются в диапазон.
- Эскалация – Brent взлетает выше $100, S&P 500 корректируется вниз, доллар усиливает оборону.
- Глобализация – черный лебедь, готовый разрушить привычную структуру цен, потоков капитала и логистики.
В таких условиях аналитики советуют не поддаваться панике, а включать хеджирующие стратегии – в первую очередь через опционы. Текущая волатильность может показаться умеренной, но это может быть тишина перед штормом. Сейчас ценами правит не логика спроса и предложения, а страх. А паника, как известно, стоит дороже любой статистики.
